Неточные совпадения
В конце зимы он поехал в Москву, выиграл в
судебной палате процесс, довольный собою отправился обедать в гостиницу и, сидя там, вспомнил, что не прошло еще двух лет с того дня, когда он сидел в этом же
зале с Лютовым и Алиной, слушая, как Шаляпин поет «Дубинушку». И еще раз показалось невероятным, что такое множество событий и впечатлений уложилось в отрезок времени — столь ничтожный.
Когда
судебный пристав с боковой походкой пригласил опять присяжных в
залу заседания, Нехлюдов почувствовал страх, как будто не он шел судить, но его вели в суд. В глубине души он чувствовал уже, что он негодяй, которому должно быть совестно смотреть в глаза людям, а между тем он по привычке с обычными, самоуверенными движениями, вошел на возвышение и сел на свое место, вторым после старшины, заложив ногу на ногу и играя pince-nez.
Все встали, и на возвышение
залы вышли судьи: председательствующий с своими мускулами и прекрасными бакенбардами; потом мрачный член суда в золотых очках, который теперь был еще мрачнее оттого, что перед самым заседанием он встретил своего шурина, кандидата на
судебные должности, который сообщил ему, что он был у сестры, и сестра объявила ему, что обеда не будет.
И он опять стал медленно и как бы в задумчивости оглядывать
залу. Но уже все заволновалось. Алеша кинулся было к нему со своего места, но
судебный пристав уже схватил Ивана Федоровича за руку.
Знаю только, что потом, когда уже все успокоилось и все поняли, в чем дело,
судебному приставу таки досталось, хотя он и основательно объяснил начальству, что свидетель был все время здоров, что его видел доктор, когда час пред тем с ним сделалась легкая дурнота, но что до входа в
залу он все говорил связно, так что предвидеть было ничего невозможно; что он сам, напротив, настаивал и непременно хотел дать показание.
Она умолила кого-то еще давеча, и ее вновь пропустили в
залу еще пред началом
судебных прений.
Судебный пристав взял бумагу, которую она протягивала председателю, а она, упав на свой стул и закрыв лицо, начала конвульсивно и беззвучно рыдать, вся сотрясаясь и подавляя малейший стон в боязни, что ее вышлют из
залы.
Рядом с А.П. Лукиным писал
судебный отчет Н.В. Юнгфер, с которым я не раз уже встречался в
зале суда на крупных процессах. Около него писал хроникер, дававший важнейшие известия по Москве и место которого занял я: редакция никак не могла ему простить, что он доставил подробное описание освящения храма Спасителя ровно за год раньше его освящения, которое было напечатано и возбудило насмешки над газетой. Прямо против двери на темном фоне дорогих гладких обоев висел единственный большой портрет Н.С. Скворцова.
Перьев поспешно обирает бумаги с конторки и с радостью удаляется в публику. В это время в двери, позади судей, показывается голова Прасковьи Ивановны.
Судебный пристав поспешно перерезывает
залу заседаний и, пошептавшись около дверей, вполголоса докладывает Ивану Ивановичу, что Прасковья Ивановна привезла четыре сорта пирожков.
Ровно в час самый лихой из
судебных приставов возгласил: суд идет! — и вслед за этим возгласом в
залу выплыли: Иван Иваныч, Петр Иваныч и Семен Иваныч, Но так как они были в мундирах и при цепях, то назывались не Иванами Иванычами, а судьями.
На суде доктор Керженцев держался очень спокойно и во все время заседания оставался в одной и той же, ничего не говорящей позе. На вопросы он отвечал равнодушно и безучастно, иногда заставляя дважды повторять их. Один раз он насмешил избранную публику, в огромном количестве наполнившую
зал суда. Председатель обратился с каким-то приказанием к
судебному приставу, и подсудимый, очевидно недослышав или по рассеянности, встал и громко спросил...
Никто не видел лица конвойного, и ужас пролетел по
зале невидимкой, как бы в маске.
Судебный пристав тихо поднялся с места и на цыпочках, балансируя рукой, вышел из
залы. Через полминуты послышались глухие шаги и звуки, какие бывают при смене часовых.
Во всеоружии, со значком присяжного поверенного, полученным за неделю до второго заседания по делу банка (на первом слушание дела было отложено), явился Николай Леопольдович Гиршфельд в
залу судебных заседаний, где мы застали его в начале второй части нашего правдивого повествования.
Караулова ждала. Получалось что — то нелепое. В публике говор становился громче, и
судебный пристав уже несколько раз строго оглядывался на
залу и поднимал палец. Не то падал престиж суда, не то просто становилось весело.
За несколько дней перед этим в нескольких брюссельских газетах появились коротенькие заметки, извещавшие публику, что в такой-то день назначено к слушанию в суде исправительной полиции дело о маркизе Сансак де Траверсе, он же Савин, и его любовнице Мадлен де Межен, причем, конечно, не было забыто прибавление разных пикантных подробностей о личностях обвиняемых, а также говорилось, что по распоряжению
судебных властей дело это, ввиду его интереса, будет разбираться в большом
зале суда и что публика будет допускаться только по билетам.
Когда наконец режиссер —
судебный пристав — пришел за подсудимыми, то они уже были готовы для отражения всякой атаки со стороны их общего врага — прокурора — и спокойно, даже торжественно, вошли в
зал заседания, где и заняли места впереди своих защитников.
Заседания в этой
зале редки, и она каждый раз особо приспособляется для них. В обыкновенное время
зала эта служит приемной
судебных учреждений и в ней нет иной мебели, как стоящих кругом низеньких мягких скамеек, крытых малиновым трипом.
В
залу в этот момент вошли с одной стороны присяжные заседатели, а с другой подсудимые, сопровождаемые
судебными приставами. Когда те и другие уселись, резкий голос третьего
судебного пристава, прокричал: суд идет.
Конечно, такого рода реклама привлекла в суд не мало желающих присутствовать на таком
судебном бенефисе, и огромный
зал суда был битком набит самой фешенебельной брюссельской публикой.
— Я не берусь угадывать, — заметил редактор, — какая участь ожидает подсудимых по этому делу, но твердо уверен, что гражданские истцы останутся не при чем и таким образом дорого поплатятся за увлечение обстановкой, зеркальными окнами и массивными железными шкафами этого безрассудного, а может быть, и бессудного банка. Само расположение этой всей
залы судебных заседаний невольно утверждает меня в этом мнении.
Эта
зала старого московского сената, здание которого, по введении
судебной реформы, было передано новым
судебным учреждениям.
Однажды он возвратился в Москву из одного провинциального города, куда ездил за большую сумму в качестве гражданского истца и частного обвинителя со стороны очень и очень скомпрометированного в деле лица. Подсудимая была торжественно оправдана, и газеты рассказывали, что Левицкий, не дождавшись вердикта присяжных заседателей, скрылся из
залы судебных заседаний.